Вадим красиво ухаживал за мной: встречал со мной рассветы, считал звезды, дарил охапками цветы. И не торопился перейти к интиму. Я влюблялась в него с каждым днем все сильнее и сильнее, таких давно не делают. Ко мне он сам подошел в картинной галерее.
Я рассказывала о нем подругам, никто не верил:
— Ты придумываешь. Он не существует, — говорили они.
Словом, познакомила я Вадима со своими подружками. Девушки были ошеломлены, смотрели Вадиму в рот. А одна даже пыталась его отбить. Не успела я даже начать волноваться, как он с достоинством остудил её порыв. Долгое время Вадим позволял себе лишь дотронуться до моей руки, на прощанье поцеловать лишь в щечку. Не более.
А я уже вся пылала. Фантазировала, где и как он разденет меня, поцелует во все места и наконец овладеет мною. Этот миг настал. Мы сидели у Вадима дома, смотрели какую-то мелодраму. Вначале он коснулся моего бедра, потом его руки заблуждали по моему телу. Я не выдержала, наклонилась к нему и прижалась губами к его губам:
— Секунду, хочу поставить свою любимую музыку, — шепнул он.
Какое-то время мы знакомились телами в полной тишине. Я растеклась воском по кровати, принимая нежные ласки. Это было очень сладко, приятно до легкой дрожи, тихого стона, головокружения. Тут грянуло неожиданно громко: «Я убью тебя, лодочник!» Я инстинктивно вздрогнула, сжала бедра, резко отстранилась. Боялась. Вадим станет сейчас грубым, сделает мне больно.
Он же, словно ничего не слышал, остался столь же нежным, медленным. Солист рвал душу песней. Я потеряла настрой. Моя «пещера» высохла. А Вадим продолжал свое дело, явно наслаждаясь отвратительными звуками.
После «Лодочника» завыл какой-то рок-певец, он противно орал мне в ухо! Для меня это был кошмар.
А Вадим, не сбиваясь со спокойного ритма, дошел до финала, зарычав в унисон с певцом-безумцем. Я чувствовала себя грубо изнасилованной.
Уже позднее мы пробовали под другую музыку, но его «жезл» не просыпался вообще. Что мне делать — не знаю: то ли беруши покупать, то ли уходить от своего странного лодочника-романтика.
